Взгляд на свойственную постсоветскому периоду одержимость «Санта-Барбарой». 07.2017254429. Михаил Иоссель (Mikhail Iossel). «Санта-Барбара форева!» — гласила сделанная фиолетовым мелом надпись на стене многоквартирного дома, где жили мои родители, на юго-западе российского города Санкт-Петербурга, когда в 1993 году я вернулся во вновь переименованный город моего детства и юности — советский Ленинград. Это был первый за семь лет визит с момента моего отъезда в Соединенные Штаты. Напоминания об американской мыльной опере разбросаны по всему историческому центру города: например, название «Санта-Барбара» носят стрип-бар и одна из местных дешевых кафешек -
смотреть аниме тетрадь смерти.
Несколько раз меня спрашивали — как правило, женщины — бывал ли я сам в Санта-Барбаре, и просили рассказать об этом. Но я, к сожалению, не бывал. «А стоило бы. Если бы мне посчастливилось попасть в Америку, первым делом я бы отправилась именно туда», — с легкой укоризной сказала мне продавщица средних лет. Санта-Барбара звучит, безусловно, красиво. В Санта-Барбаре люди были воспитаны и обладали чувством собственного достоинства. Мужчины не мочились в подъездах и не писали нецензурные слова на стенах кабины лифта. Они не разбивали лампочки в подъездах и не пили с утра пораньше дешевый одеколон.
Они не занимали единственный туалет в коммуналке на полчаса и не держали в общей ванной грязные башмаки и самодельные бочки с солеными грибами. И, конечно же, они не подкладывали из чистого ехидства куски дегтярного мыла в чужие кастрюли с супом на плите общей кухни. Они не возвращались домой мертвецки пьяными сильно за полночь и не падали на диван прямо в обуви, чтобы тут же захрапеть.