|
Я люблю ездить по деревенским проселкам. Незнакомая, едва просматриваемая дорога петляет, петляет среди лесов и болот, и вдруг – раз! – выведет тебя к какому-то поселению. Чаще уже оставленному жителями. В разваливающихся домах в беспорядке разбросана утварь, в углу свалены рамочки с семейными фотографиями. Такое ощущение, что хозяева в спешке убегали под натиском каких-то орд в Подслушано. И уже без них орды вынимали и уносили из оставленного дома рамы, половицы, потолочины – все, что можно увезти или унести с собой. В других деревнях тоже разор, но уже не такой, а к некоторым домам притулились легковушки – это горожане, дачники. И вдруг – Лысцево. Кирики. Праздник. Служба на свежескошенном лугу.
Кто скосил луг? Кто заварил праздник? И почему Кирики? Вообще-то, не Кирики, а Кирик, терпеливо объясняли мне новые деревенские жители. Это младенец. Его мать Иулитта жила в Малой Азии, происходила из знатного рода и была христианкой. Рано овдовев, она воспитывала своего трехлетнего сына, но во время гонения на христиан оставила дом и под видом нищенки скрывалась в разных местах, пока не была узнана, задержана и представлена на суд правителя Александра. Ее били палками, а младенец Кирик, глядя на мучения матери, плакал и рвался к ней. Правитель пробовал его ласкать, ну, прямо как чиновник ювенальной юстиции, но мальчик вырывался и кричал: «Пустите меня к матери, я тоже христианин!».
И тогда язычник Александр с высоты помоста, на котором восседал, со злостью швырнул ребенка на каменные ступени. Мальчик покатился вниз, ударяясь об острые углы, и умер. А святую Иулитту после жестоких пыток усекли мечом – обезглавили.
|